В начале восемнадцатого века в карибской акватории царило полнейшее беззаконие, которое поспособствовало расцвету золотой эпохи пиратства. Десятки торговых кораблей, пересекавших море без военной поддержки, становились легкой добычей отчаянных разбойников. 

Кинематографисты и литераторы часто увлекаются темой пиратства, что породило целый ряд противоречивых мифов. К примеру, в львиной доле случаев морские разбойники предпочитали спускать награбленное на развлечения и алкоголь, а не закапывать его на безлюдных островах. Также они далеко не всегда считались преступниками, находясь на службе влиятельных европейских монархов. Однако верно то, что многие пираты носили наглазные повязки. Как указывается в наиболее распространенной версии, морские разбойники надевали наглазники из-за того, что в яростных сражениях теряли глаз. Теория имеет смысл, так как пираты и вправду получали увечья в кровопролитных сражениях и пьяных драках. Впрочем, исследователи считают, что повязка широко использовалась не только покалеченными джентльменами удачи, но и их двуглазыми коллегами. Человеческий глаз в разы быстрее адаптируется к дневному свету, нежели к темноте. И этот факт имеет исключительное значение в боевых условиях, требующих стремительного передвижения между зонами с ярким и тусклым освещением.

Пираты предпочитали путешествовать на палубе парусников, редко спускаясь в трюм. В моменты спокойного плавания они не надевали повязок. Но перед боем прикрывали один глаз, адаптируя его к возможному погружению в темноту. Не все торговые судна ходили без конвоя. Некоторые капитаны старались нанимать на корабли опытных наемников. Таких сюрпризов морские разбойники не любили, ведь обученные головорезы могли организовать успешный штурм пиратского корабля.

Ожесточенные схватки грабителей и защитников торговых суден часто заканчивались в темных трюмах, куда отступали бойцы проигрывающей стороны. Переместившись под палубу, человеку требовалось время для адаптации зрения. Но только не пиратам. В трюмах морские разбойники сбрасывали повязки, что давало им почти десятисекундное преимущество перед врагами. Казалось бы, уловка с наглазной повязкой не может существенно повлиять на итог схватки. Но если учитывать, что абордаж подразумевает ведение ближнего боя, то пиратская хитрость становится вполне эффективной. Неадаптированное зрение противника не позволяло наносить точные удары холодным оружием или прицельно стрелять из кремневых пистолетов. Тогда как пират имел почти десятки секунд, чтобы заколоть и пристрелить двух-трех противников. Версия о повязках-адаптаторах научно обоснована. Но не лишена ряда противоречий. Скажем, морские пехотинцы европейских государств не носили наглазников.

Хотя им ничего не мешало перенять пиратскую хитрость, увеличивающую шансы при штурме кораблей. Если посмотреть с другой стороны, то повязки могли считаться в рядах военнослужащих признаком морских разбойников.

Поэтому здоровые солдаты и офицеры предпочитали их не носить, считая позорным элементом обмундирования.